Паны народу не нужны

Вор Сидорка, разорявший Карелию, поцеловал “крест царю” и стал – паном Сидором Острожским.

Карельский историк рассказал о том, чем была для Карелии Смута, какие уроки должны извлечь власть и общество из событий 400-летней давности и почему о событиях того времен так легко рассказать в терминах современных теленовостей.

На следующей неделе мы будем отмечать праздник – День национального единства, окончание Смутного времени, 4 ноября, который до сих пор не прижился в общественном сознании. Между тем, внимательное изучение исторических событий того времени позволяет сделать актуальные выводы и для сегодняшнего дня. О том, как Карелия переживала времена Смутного времени и чему и власть, и общество могут научить те события «АиФ-Карелии» рассказал профессор истории Александр Пашков.

Страна рывка
– Александр Михайлович, очевидно, что грядущий праздник пока плохо прижился. Что отмечаем?
– Отмечаем фактическое окончание Смутного времени и восстановление страны. Ведь что тогда произошло? В стране началась гражданская война, осложненная иностранной интервенцией. Поляки заняли Москву, шведы захватили север, крымские татары буйствовали на юге, по всей России бродили вооруженные банды. А началось Смутное время с того, что при Иване Грозном власть оторвалось от народа. Несправедливости, кровопролития привели к тому, что общество стало ненавидеть власть, перестало поддерживать государственные институты, и государство рухнуло. Но тут-то и выяснилось, что даже такое плохое государство лучше чем никакое, потому что оно, по крайней мере, выполняло две важнейшие задачи – защиту от внешнего врага и внутренних преступников. И поэтому уже самому народу пришлось создавать ополчение, наводить порядок в стране, восстанавливать разрушенные государственные институты. Аналогий с событиями недавнего времени – множество. И с событиями в самой России, и с событиями у наших границ.

– Это еще одно подтверждение мнения о том, что русская история циклична, и повторяется из века в век?
– Да, причем похожие события происходят именно на рубеже веков. Неслучайно Деникин, написав свои мемуары о Гражданской войне, назвал их «Очерками русской Смуты». На мой взгляд, это связано с тем, что Россия – огромная страна, которая развивается крайне неравномерно. В результате внутри общества неизбежно возникает разрыв, который выплескивается в гражданское противостояние. Если мы посмотрим на начало 20-го века, то увидим, что Москва и Санкт-Петербург были крупными европейскими городами, с развитым по тем временам автомобильным движением, тогда как за тысячу километров, в той же Карелии не было проезжих дорог, а основным средством передвижения, как и веками раньше, оставалась волокуша. И этот разрыв внутри страны сохраняется и сегодня, и примерно по тем же границам, и он всегда преодолевается рывком, с разрушениями и жертвами, с полным отрицанием старого – но потом, когда все успокаивается, кое-что из старого все-таки признается. Увы, но в отличие от Европы, где развитие идет медленно, эволюционно, Россия это страна рывка.

Двойное дно
– А как времена Смуты сказались на Карелии?
– Наши земляки сыграли одну из ключевых ролей в истории русской государственности. Именно в Карелию, в Толвую, была сослана мать будущего русского царя, постриженная в монахини под именем Марфа. И если бы не местные крестьяне, здесь бы её уморили голодом. Однако местный священник по имени Ермолай Герасимов спас её: ему разрешили передавать Марфе воду, и вот в берестяном сосуде он сделал двойное дно, сверху наливал молоко, а в тайник вкладывал, как сказано в летописи, «записки и гостинцы». В результате Марфа пережила заточение, и когда её сына Михаила венчали на царство, то именно Марфа, как мать, дала, причем не сразу, свое разрешение на его восхождение на престол, и первые 5 лет, до возвращения своего мужа и отца Михаила, Филарета, из польского плена, фактически правила государством вместе с сыном. Кстати, Ермолая, как и прочих жителей Карелии она не забыла, и 17 толвуйских и кижских крестьян получили от неё жалованные грамоты, освобождавшие их и их детей от любых налогов (последний раз эти грамоты подтверждал уже Петр Первый), а Ермолай и его сын, Исак, были переведены на службу в Москву. Однако по-настоящему Смута обрушилась на Карелию уже к своему завершению, когда регион пережил сначала шведскую оккупацию и разорение, а потом и нашествие «панов».

Незаконные вооруженные формирования
– Панов – это поляков?
– Не совсем. Началось с того, что Василий Шуйский призвал на помощь в борьбе с Лжедмитрием Вторым шведов во главе с Яковом Делагарди. Взамен Швеции был обещан Корельский уезд – нынешний Карельский перешеек и северное Приладожье. Шведы (а на практике в основном финны) свои обязательства выполнили, но карелы, жившие в уезде, вовсе не хотели становиться подданными шведской короны и подняли восстание. Тогда Швеция решила оккупировать Карелию – северное Приладожье было занято, а местности в районе Олонца, Шуи, Кондопоги, вплоть до Поморья, подверглись опустошительная набегам. А на рубеже 1613-1614 годов (то есть 400 лет назад), когда в центре России всё уже успокаивалось, и вооруженные банды потянулись на периферию, с юга в Карелию вторглись «паны». Это были ватаги из числа русских казаков, украинцев, поляков, которые обращались друг к другу, прибавляя уважительное «пан», да так их в народе и прозвали. Местное ополчение встретило «панов» на границе нынешнего Пудожского района, на реке Андома, не пропустив их вглубь Карелии, однако те рассыпались грабить по окрестностям, долго блуждали, пока не поступили на службу к шведам и не захватили Олонец. Впрочем, уже в марте 1614 года их оттуда выбили войска, подошедшие из Москвы, но «паны» еще какое-то время небольшими отрядами бродили по карельским землям. Выловить их всех было невозможно, и тогда центральное правительство пошло на знакомый нам шаг – была объявлена амнистия, и все кто в назначенный день явился в деревню Мегра и «поцеловал крест русскому царю» зачислялись на воинскую службу в русскую армию. Часть этих незаконных вооруженных формирований использовала возможность, и, к примеру, один из самых известных полевых командиров того времени, некий «вор Сидорка» уехал на службу в Поволжье со своим отрядом уже в качестве пана Сидора Острожского. Очень многое, как видите, действительно повторяется. Оставшихся отморозков уже выловили местные крестьяне. Кто-то просто осел на земле. С тех пор у нас в Карелии есть деревня Черкассы, а дорога к ней называется Казачья тропка.

– Аналогии, действительно, производят впечатление. Получается, именно в том момент население Карелии делало и свой цивилизационный выбор – между Европой (в лице Швеции) и Россией?
– Да, и главную роль играл религиозный фактор. Карелы были православными, и хотя северное Приладожье все-таки осталось за Швецией, они не желали жить под властью лютеран, и массово бежали в Россию. Местность опустела, а часть карел поселилась в Тверской области, и позже образовала субэтнос «тверские карелы». ( Кстати, по одной из версий, именно от них тянутся корни нынешнего Президента России Владимира Путина – прим.ред.). Так причудливо события 400-летней давности влияют на сегодняшний день.

– А какие выводы можно сделать нашим современникам из событий Смуты?
– Главный вывод прост – если народ довести до отчаяния, то он или взрывается бунтом, и тогда власть рушится из-за внутренних причин, или, наоборот, впадает в апатию и отчуждение от власти, по принципу – у начальников своя жизнь, а у нас – своя, и в этом случае государство оказывается беззащитным перед любой внешней угрозой. Власть должна слышать и слушать народ, иначе Смуты будут повторяться.

Беседовал Сергей Хорошавин

Какое отношение имеет Карелия к празднику 4 ноября? Подборка самых любопытных казусов истории: могилы панов, клад шведского рыцаря и карельский Робин Гуд