«Наши власти опаснее иностранных агентов»

Философ Юрий Линник ставит неутешительный диагноз государству

Диалог культуры и власти не всегда был особенно легким. По мнению доктора филососких наук, заслуженного работника науки РФ, писателя Юрия Линника, власти Карелии в этом плане в лучшую сторону отнюдь не отличаются. Как подтверждение – созданный Юрием Линником «Полимусейон», комплекс из 5 музеев, до сих пор ютится в квартире. Ситуация, вызывающая удивление и осуждение людей в других странах, в Карелии – дело почти обычное.

Власть боится диалога
— Юрий Владимирович, вопрос культуры и власти на сегодняшний день очень болезненный …
— Бывает власть просвещенная — и власть непросвещенная. Просвещенная власть — это гарантия того, что мы выживем, будем двигаться вперед. Это нарастание, прогрессия. Сегодня мы видим обратное: торможение исторического процесса – откат в прошлое.
Мне кажется, что нынешняя власть начисто лишена харизмы. Где ореол избранничества? У руля часто оказываются своекорыстные прощелыги. Служение народу порой замещается служением собственному карману.
Раньше народ поддерживал связь и с прошлым, и с будущим. С прошлым — через культ предков; с будущим – через мудрую прогностику, включавшую в себя и приметы, и гадание. Было три точки опоры: прошлое – настоящее – будущее.
Теперь осталась только одна: настоящий момент. Отсюда неустойчивость. Урвать побольше — здесь и сейчас. Поэтому нет ни заботы о памяти, ни заботы о будущем. А что такое память? Это музеи, библиотеки, шедевры народной культуры. Увы, сегодня это находится в состоянии крайне плачевном. Музеи влачат жалкое существование, у библиотек нет возможности пополнять фонды. А наплевательское отношение к культуре – это первый признак того, что власть предержащие куда как опаснее всех иностранных агентов, вместе взятых: они ведут страну в пропасть. Я не хочу никого охаивать. Просто ставлю диагноз – как точней тут выразиться: это социальная онкология?

— И чем, по-вашему, это чревато?
— Это может затронуть – и летально подорвать — будущие поколения. Ситуация с воспитанием подрастающего поколения находится в кошмарном состоянии. Например — единый учебник истории. Что он даст? Дети получат нечто заведомо субъективное. История требует разных взглядов – она по природе своей дискутабельна. Вводится единомыслие. Почему? Потому что наша власть не любит диалога — боится его.
Прошлое презирается, будущее не чувствуется. Мы видим, как пустеет наше жизненное пространство – сиротеют наши высокие широты. Последние старики уходят из родных деревень – или в могилы, или в цивильные города, к детям. А ведь крестьянский Русский Север искони был оплотом России.
Ф.М. Достоевский предсказывал, что Россия заболеет бесовщиной. Так и получилось . Конечно, бесы – это мифологема. Но за нею стоят реальные архетипы, связанные с танатофилией — влечением к смерти. Система больна этим недугом. Она обременена прошлым, где доминанты — чекистский террор и коммунистический диктат.

— По вашему мнению, это надолго?
— Уповаю на спасительный всплеск – обнадеживает молодежь. Она старается получить хорошее образование. В 20 лет ребята — уже «доки», профессионалы. Они поняли, что живут в условиях одичания, и в них нарастает протест. Но он выражается не в мятежах и бунтах, а в стремлении к знаниям. Обидно, что многие из них потом уезжают из России. И самое страшное, что народ находится в состоянии апатии. Ему нужен адреналин. Хочется верить, что молодежь может его впрыснуть.

Музей не состоится
— Юрий Владимирович, проясните ситуацию с вашим музеем.
— Свою коллекцию я собирал еще при советской власти – тогда мои любимые направления в искусстве считались идеологически чуждыми. После того, как рухнул коммунизм, я не раз поднимал вопрос о создании музея. Получал много заверений. В 90-е годы было принято решение, что мне отдадут два здания в Сортавале – архитектор Э. Сааринен — под музей. Все всуе! Немецкие друзья готовы были капитально помочь. Но меня вызвали в Минкульт, пообещали выделить под музей двухуровневую квартиру. Естественно, чиновники обещание не выполнили, а доброхоты в Германии – люди пожилые – уже покинули сей мир. Сейчас, в моем возрасте, уже куда-то переезжать я не могу. И не хочу! Я очень привязан в родине — переезд за границу меня бы подкосил. Если бы я вывез свою коллекцию на Запад, она бы сюда вернулась лет через 40, никуда бы не делась, но я хоть жил бы нормально. Сейчас у меня жуткие условия для хранения картин, я в полууволенном положении. Своё собрание я не могу показывать людям — у меня даже развернуться негде.
Я твердо уверен: при этой власти мой музей не состоится. Может, и к лучшему. Даже если бы началось какое-то движение, то сколько мук – при очевидной неповоротливости и коррумпированности власти — мне пришлось бы пережить!
Я ничего не прошу у государства. Книги издаю за свой счет ничтожными тиражами. Печатают их мне друзья. Последнюю книгу в твердом переплете я издал в 93 году – в нынешних условиях это роскошь.

— Чтобы выжить, писателям надо писать «чернуху»?
— В России произошел обвал вкуса. Неправильно было бы говорить, что причина этого — экспансия западной культуры. Она абсолютно нормальная. Американские боевики – полезная вещь: психотерапия через имитацию экстремальных состояний. Ничего плохого нет в феерических фэнтези. Они похожи на мистерии! Но это должен быть второй, третий план. А первый – наше, родное. Где оно? Резкое снижение уровня культуры – и городской, и крестьянской – обусловлено почти вековым истреблением интеллигенции. А там, где нет интеллигенции – неминуемы упрощение, вырождение. Нет примера, нет идеала. Понизился статус учителя. Материальные ценности взяли верх над духовными.

— Получается, что сейчас культура в упадке?
— Говорить о том, что все плохо, тоже не стоит. Появилось много прекрасных поэтов, писателей; наша философия воскресает; переживает свой ренессанс переводческая работа. Если бы государство не оставалось в стороне, работа велась бы более результативно. Специалисты и люди есть, и книги достойные тоже выпускаются, но очень маленькими тиражами.

(Марфа Посадница. Уничтожение новгородского вече)
— А пример можете привести?
— Недавно вышел свод народных быличек, подготовленный Мариной Никитичной Власовой. Великий труд! Объем – около 1000 страниц, но тираж — всего 300. Мы получили возможность вглядеться в истоки народного сознания. Но 300 экземпляров на всю страну?! С одной стороны – цветение, с другой – гибельные тиски. И Карелия в этом плане – самая тупиковая область России.
Однако я верю в Русский Север. Долго он хранил вечевые новгородские традиции. Возвращение к ним – панацея: демократия оздоровит страну. Дождусь ли я власти зиждительной, позитивной? Не знаю. Но оптимизма не теряю.
Дмитрий НАУМОВ,
для подготовки материала использована публикация «АиФ-Карелия»